«Уважаемый суд! В порядке статьи 152 ГК РФ, мы, представители истца, обязаны доказать факт распространения сведений и порочащий характер этих сведений.
Но ответчики не отказываются и даже с некоторой гордостью подтверждают, что они оспариваемые сведения распространили, а как широко распространили, показал суду мой коллега Л.Н. Жура. Поэтому мне осталось показать суду не просто порочащий характер этих сведений, а их особо порочащий характер.
Не вижу смысла убеждать председательствующего в вещах понятных – в том, что убийство детей, даже преступников, не является рыцарским поступком и никого не красит, поскольку дети слабы, глупы и не могут противостоять взрослым ни силой, ни интеллектом. Кроме того, всегда как бы остается надежда, что повзрослев, дети поумнеют и откажутся от преступного прошлого.
Поэтому сразу же начну с того, что в уголовном праве упорство, с которым ответчики распространяют клеветнические сведения о Сталине, называется рецидивизмом. Дело в том, что эта фашистская ложь о расстреле в СССР детей, была опровергнута исторической наукой России чуть ли не с момента начала ее распространения.
Прошу обозреть № 1 за 1991 год одного из ключевых исторических изданий вообще, и главного исторического издания военной истории - «Военно-исторического журнала», - источника, имевшего в 1991 году тираж в 114 тысяч экземпляров. В статье, являвшейся ответами на вопросы читателей, «ГУЛАГ в годы войны» написано: «…в апреле 1935 года был понижен минимальный возраст, с которого человек мог привлекаться к уголовной ответственности. За совершение краж, причинение телесных повреждений, убийства и другие тяжкие преступления к уголовной ответственности стали привлекать с 12 лет с применением всех мер уголовного наказания. За исключением, разумеется, высшей меры — расстрела, который в соответствии с действовавшим уголовным законодательством не применялся к лицам, не достигшим 18-летнего возраста в момент совершения преступления». Мало этого, учитывая злостный характер этой клеветы, редакция сделала приписку: «Это положение стало объектом разного рода политических спекуляций. Наиболее ретивые критики прошлого не раз утверждали, что дозволено было расстреливать и двенадцатилетних. К примеру. Лев Разгон в статье «Надежда нас не обманет» (Московская правда.— 1990.— 28 декабря)». То есть, ложь единомышленников ответчиков своевременно опровергалась.
А ответчики и 20 лет спустя эту ложь повторяют и повторяют с маниакальностью религиозных фанатиков. Почему?
Как ни странно, но чтобы объяснить, что происходит, я вынужден встать на защиту ответчиков.
Дело в том, что не у всех народов нашей многонациональной России убийство детей порицается. Религиозно и расистски настроенные евреи празднуют праздник Пурим, в библейской основе которого лежит убийство вместе с детьми 75 тысяч безоружных персов в ходе разрешенного персидским царем погрома. Для этих евреев-расистов память об этом убийстве – веселый праздник. И это отношение к убийству детей в среде еврейских расистов сохраняется до сих пор. Как сообщает сайт Берковича «Заметки по еврейской истории», во время очередного нападения Израиля на палестинцев, влиятельный раввин (учитель) Манис Фридман учил евреев, как евреи должны относиться к своим арабским соседям: «Единственный способ борьбы с ними заключается в нескольких вещах: уничтожении их святынь, убийстве их мужчин, женщин, детей и крупного рогатого скота». Правда, этот раввин под давлением общественности США, вынужден был забрать свои слова обратно. И этим раввин Фридман отличается от еженедельно вещающего на волнах радиостанции «Эхо Москвы» Виктора Шендеровича, который во время операции Израиля «Литой свинец писал в статье «Угол отражения»:
«Канал «Евроньюс». Несчастный палестинец, вбегающий в больницу с окровавленным ребенком на руках…
Эта война, как всякая война, — и личный ужас, и историческая расплата.
Народ, проголосовавший за Гитлера, получает «на выходе» из сюжета стертые с лица земли собственные города и сотни тысяч погибших мирных жителей, в том числе детей.
Справедливо ли это? Персонально — нет, исторически — увы, да.
Тот несчастный палестинец, подозреваю, голосовал за ХАМАС...»
Это утверждение Шендеровича, об исторической справедливости убийства палестинских детей, вызвало бурю обсуждений и в прессе, и в Интернете, однако ответчики по этому делу не назвали Шендеровича ублюдком, ведь они из той же среды, что и Шенедерович, и думают точно так же. Они назвали ублюдками две трети населения России, считающих Сталина героем. И по-другому понять их поведение нельзя - ответчики считают справедливым убийство детей только за то, что их отцы на выборах голосуют не так, как требуют от них ответчики. Поэтому, полагаю, ответчики не просто лгали, а еще и верили в то, о чем они лгали. Если евреи-расисты радуются убийству детей своих политических противников, то, по их мнению, и Сталин обязан был радоваться – ведь ответчики судят других по себе.
Нет, уважаемый суд, Сталин не был еврейским расистом, он считал себя русским грузинского происхождения, и для него даже расстрел малолетних преступников был немыслим, а подобная клевета о Сталине – до крайности очерняет Сталина и позорит.
Поэтому порочащий характер этих сведений – безусловен.
И я поддерживаю исковое заявление во всем объеме».
И мне тоже не поступило вопросов от гордых ответчиков.
Судья задал нам вопрос, о размере материальной компенсации, отвечал Л.Н. Жура, но поскольку он хотел сказать об этом в прениях, то он, по сути, предвосхитил свое выступление, которое я дам позже. Затем судья предоставил слово для объяснения ответчикам. Начал Ганапольский, но я хочу отвлечься, чтобы дать некоторые пояснения существенной ошибке с моей стороны.
Да, разумеется, со стороны Ганопольского и Венедиктова могла быть хитрость – они могли специально прикидываться дурачками, ввиду неспособности доказать свою клевету. Может быть.
Но у меня сложилось впечатление их непроходимой тупости, и, естественно, возник вопрос – откуда она? Ведь, строго говоря, мы не сильно восхищались и умом ответчиков на процессе с «Новой газетой», но по сравнению с «йеху», это было день и ночь! Сложилось впечатление, что «йеху» вообще ничего не понимали – ни что происходит, ни в чем смысл того или иного решения судьи или нашей просьбы к суду, ни в чем смысл наших вопросов, ни, даже, в чем смысл их собственных ответов. Они вели себя, как будто пригласили судью и нас к себе на передачу, и теперь им с нашей помощью надо заполнить словами время между рекламными паузами. Они, по условиям суда, не могли говорить все время, но когда получали слово, то с них лились слова, как обычно они льются в эфир на волнах «Эхо Москвы». В чем дело? Они от природы идиоты? Думаю, что причины тут более сложные и причин несколько.
Мне приходилось писать, что у меня появился знакомый, человек почти одних со мною лет, который принял деятельное участие в разрушении СССР, при этом, обеспечив себе «простое человеческое счастье» - то есть, отсутствие напряженного труда и очень много барахла, очень им ценимого, но, на мой взгляд, совершенно ему не нужного. Я попросил этого знакомого прочесть мою книгу «Три еврея». Дело в том, что эта книга написана для молодых людей с целью вызвать у них интерес к заводской инженерной работе, а попутно я описываю в ней множество случаев собственной жизни – обычную жизнь советского человека. Но мне интересно было, сможет ли он, гуманитарий по образованию, понять красоту технических решений, описанных мною? Честно говоря, мне и в голову не приходило, что ему может быть что-то неизвестно из жизни советского человека. Однако его реакция на книгу поразила меня.
- Ты открыл для меня совершенно неизвестный мир, - сообщил он мне, - я даже увидел, что левая идея может быть привлекательной для людей.
Меня поразило, что этот человек, 40 лет без выезда проживший в СССР, может найти в моем описании жизни советского человека что-то неизвестное для себя! Я-то, повторю, спрашивал его, понятны ли ему вопросы техники, действительно неизвестные ему, мне ведь и в голову не приходило, что ему могут быть неизвестными быт или взаимоотношения людей в СССР. Меня поразило, что ему, прожившему 40 лет при социализме, только в моей книге открылась привлекательность левой (социалистической) идеи.
- Что именно, ты узнал такого, чего раньше не знал? – удивился я.
- Ну, к примеру, я никогда не был в общежитии, никогда не носил брюки за 20 рублей, никогда не стоял в очереди, мой отец мог достать все – только «Волгу» в экспортном исполнении он мне не мог достать, а так мог все. А теперь я понимаю, что главное не в том, что человек стоит в очереди за авиабилетами, а то, что он свободно мог летать по всему Союзу и у него для этого были деньги.
- Послушай, ты пять лет проучился в университете, у тебя в группе были иногородние сокурсники, они жили в общаге, как ты мог ни разу не быть в общежитии, чтобы хотя бы выпить с ними?
- Ну, знаешь, мы были элита, а они с периферии, мы с ними не общались.
Вот тут-то и для меня открылось, что то сообщество деятелей, которые разрушили мою Родину, это не просто подлые дегенераты, эти люди, кроме прочего, не представляли ни что они разрушают, ни как это отзовется на людях и на них самих.
Может быть они родились от природы умными людьми, но они воспитывались и учились жизни в своем специфическом и отгороженном от остального общества мирке со своими взглядами на все, причем, эти взгляды часто резко противоположны взглядам обычных людей. И они не могли не стать дегенератами нашего общества.
Ну, вот возьмите взгляд на подлость, о которой я еще скажу. Мы говорим им, что реальными убийцами были не Сталин и Политбюро, а прокуроры и судьи, которые обеспечивали несправедливый приговор невинно осужденным. В глазах мира обычных людей убить невиновного - это чрезвычайная подлость. А Венедиктов заявляет, что если бы прокуроры и судьи не приговаривали невиновных к смерти, то этих прокуроров и судей самих бы расстреляли. Говорит со святой уверенностью, что так и должно быть - что не является подлостью убийство невиновных, ради безопасного занятия места судьи. И при этом Венедиктов смотрит на меня гордо, как орел с вершины, ему и в голову не приходит, что можно перейти на работу рабочим и не надо будет никого убивать. Можно уйти на работу рабочим и не надо будет никому лгать на волнах «Эхо Москвы». Нет! Все, что угодно, - лгать, убивать, лишь бы уцепиться за кормушку. И это в их глазах не подлость – это в их глазах доблесть!
Что касается Ганапольского, то тот, открывая рот, сразу выдает симптомы психически нездорового человека. Ну, а что еще я могу о нем подумать, если он сидел недалеко от меня и постоянно сквозь зубы шипел мне: «Это не ваша – это наша страна! Как вас земля носит!! Покайтесь! Идите молиться!» И это на полном серьезе. Ну, вот куда меня этот член президиума Российского еврейского конгресса посылал идти молиться? В синагогу? И ненормальность Ганапольского - это норма их мирка. В своих мемуарах «Мне 40 лет…» М. Арбатова пишет, что в их среде пациенты психиатрических лечебниц пользовались авторитетом – «всяческая психиатрия считалась хорошим тоном». Понятно, откуда взялась у нас Новодворская? И Мотя Ганапольский это девица Новодворская в штанах.
Есть и еще момент, который должен быть понятен каждому. Чтобы оставаться специалистом в чем-либо, нужно постоянно этим заниматься (тренироваться, как говорят спортсмены), иначе хиреют мускулы и главный мускул человека – мозги. И давно замечено, что журналист газеты, то есть, тот, кто дает продукцию в виде статей, без проблем может работать в эфире, но журналисты с эфира, переходя в газету, становятся никем – они больше не могут исполнять работу журналиста в газете. Это и понятно, поскольку статья для газеты должна выразить некий смысл, или, хотя бы, обладать логикой описания события. Создавая газетные статьи, журналист, так или иначе, тренирует мозги – он обязан сам понимать ситуацию, наметить тему и обосновать ее фактами. А у журналиста электронных СМИ главное – пригласить нужных гостей, а там, что получится, то и получится. Эфирный болтун – это чистый болтун: он садится перед микрофоном и начинает болтать с приглашенным на передачу гостем, как бабка с подружкой на лавочке перед подъездом. Эфирному журналисту ни знаний не требуется, ни готовиться не надо, даже идиотизма своих вопросов приглашенному гостью, не приходится бояться, – гость выкрутится.
К примеру. После суда 18 мая мы записывались в передаче 5 канала «Свобода мысли». Ведущие, А. Ванштейн и К. Собчак, в обсуждаемом вопросе не бельмеса не понимали, кроме, разумеется, расхожей брехни о Сталине. Ни на грамм к ней не готовились, даже не знали умонастроений А. Вассермана, хотя тот никогда их не скрывал, и были в шоке, когда Вассерман начал подтверждать наши, а не «йехов» доводы. Ванштейн и Собчак доверились Ганапольскому, а тот быстро увел передачу в область привычного ему идиотства, после чего ведущие полностью потеряли контроль над происходящим и спасали передачу за счет непомерного удлинения ее записи, чтобы было из чего вырезать. Но положение ведущих обязывало не только затыкать нам рот, когда мы пытались вставить слово между нескончаемыми тирадами Ганапольского, но и затыкать его каким-то «умным» вопросом. К примеру, Собчак, прерывает дискуссию о Сталине и о лжи на него, и лезет к Е.Я Джугашвили с вопросом: «Что такое, правда?». Надо же! Уже лет 10 работает в «Министерстве Правды» и вот, наконец, решила узнать, что такое эта самая правда, и именно на нашей передаче! Как нам повезло, что именно нам выпала честь ввести в курс дела эту «журналистку», получающий 100 тысяч долларов в месяц за любование собой на экране!
Вот и в суде, неожиданно для меня, выяснилась эта разница между пишущими журналистами «Новой газеты» и болтающими «йехами». Журналисты «Новой» и предварительно дали обширное письменное возражение, и основное, их юрист представил письменные возражения дважды, «Мемориал» дважды дал письменное объяснение, у меня была возможность представить тексты этих возражений и объяснений читателям, чтобы показать доводы наших процессуальных противников.
«Йехам», как простой уборщице из магазина, написать суду хотя бы одно объяснение или возражение на иск оказалось не по силам, и в материалах этого судебного дела от «йехов» осталось только несколько строчек их ходатайства о генетической экспертизе.
Надо понять, что журналисты и адвокаты «Новой газеты» давали суду свои возражения и объяснения в письменном виде не от любви к бумагомарательству. Судья обязан строить свое решение на доводах, оглашенных в суде, но если говорить только устно, то в протоколе вместо доводов будет только то, что записал секретарь суда (и что потом секретаря заставит изменить судья). А если ты приложил к материалам дела свои доводы в письменном виде, то у судьи возникнет некая трудность не обратить на них внимание. Но «йехам» было все нипочем!
В результате мне самому придется пересказать объяснения «йехов. Кроме этого, должен признаться, что я и к суду подготовился не так. Мне надо было готовить все свои ходатайства и объяснения не только в расчете на судью (журналистам и адвокатам «Новой» этого было достаточно), но и в расчете на примитивных существ ««Йеху» Москвы». А я приготовил вопросы, как для умных, и рассчитывал ударить своими вопросами по мозгам «йехов».
Ударил, но попал в пустоту.
(продолжение следует)
