Его людиЯков Геринг был советский человек, и целью его творчества была обеспеченная всеми видами продовольствия (зависящими от Геринга) жизнь всего советского народа. В этом не приходится сомневаться. Но среди советского народа были и люди, за которых Геринг отвечал персонально. Люди, которые были ему дороги и с житейской, и с производственной точек зрения, – колхозники колхоза «30 лет Казахской ССР».
Должен сказать, что сведения об уровне жизни этих колхозников были первой информацией, в связи с которой я вообще узнал о Геринге по приезду в Казахстан. Помню, еще в заводском общежитии я услышал, что мало того, что этот колхоз, помимо государственной, платит еще и колхозную стипендию студентам, посланным им на учебу, но колхоз еще и ежемесячно снабжает их продовольственным пайком, включающим копчености, масло, яйца и прочее, производимое в колхозе. Сам проучившись в институте на Украине и общаясь с массой студентов других учебных заведений, я никогда ни о чем подобном не слышал!
В своей второй книге, по состоянию на 1982 год Геринг сообщает.
«Доходы нашего общественного хозяйства таковы, что позволяют не в ущерб расширенному воспроизводству колхоза довести доплату колхозникам до 0,5—0,7 рублей на каждый заработанный рубль. В этом случае среднемесячный заработок колхозника превысит 200 рубля (нынче он равен 179). При условии, что каждая семья имеет личное подсобное хозяйство и ей нет нужды приобретать в магазинах основные продукты — мясо, масло, молоко, картофель, овощи — заработок в двести с лишним рублей был бы невероятно высок даже по сравнению с зарплатой городских рабочих высшей квалификации». Ой, что-то мне не верится, что Яков Геринг вот так взял и показал всем реальный заработок его колхозников. Ну, ладно, пока оценим эти числа.
Что да, то да! Этот заработок колхозников Геринга на 1982 год намного превосходил средний заработок на нашем металлургическом заводе, хотя мы получали к заработку от государства 30% доплату. Правда, тогда наш завод работал плохо, но средний заработок в 202 рубля мы имели только к концу 80-х, уже работая очень хорошо. Однако у колхозников Геринга официальный заработок это только видимая часть айсберга, он ведь молчит о натуроплате на заработанный в колхозе рубль. Да и потом, куда девается наш заработок в городе? На продукты, на кооперативную квартиру, если кто-то не хотел ждать в очереди бесплатной государственной. А у колхозников Геринга на продукты практически не было трат, а жилье строилось чуть ли ни полностью на общественные средства и силами колхоза. Геринг продолжает.
«И мы решили использовать богатые денежные ресурсы хозяйства на благо самих же колхозников, но иным путем. Например, мы на сегодня являемся дольщиками семи санаториев страны и получаем 680 путевок для колхозников в год». Наверное, надо пояснить, что значит быть дольщиком. Когда Геринг захотел иметь в Кисловодске свой санаторий, местные власти предложили ему построить обычный жилой дом, а взамен предложили любое количество путевок на любые сезоны. Геринг построил дом, и любой колхозник его колхоза при желании в любой момент мог бесплатно прибыть в это самое престижное санаторное место СССР и отдохнуть.
«Мы предполагаем многое сделать в сфере быта и обслуживания, - сообщает Геринг в книге. - Например, будем строить банно-прачечный комбинат, чтобы освободить наших женщин от домашней стирки. Собираемся открыть «Стол заказов», удовлетворять спрос жителей на разные виды услуг: обеды на дом, банкеты именинные, свадебные застолья. Ко всем домам подведен летний водопровод, начата работа по подключению зимнего. Во многих домах есть уже водяное отопление».
Недавно разговаривал с товарищем по работе в Казахстане, упомянул, что хочу написать книгу о Геринге, а он рассказал, как в середине 80-х ездил в колхоз «30 лет Казахской ССР» на свадьбу приятеля, который женился на девушке из этого колхоза. Его тогда поразило, что село имеет абсолютно городской вид, при индивидуальной застройке просторными домами и полностью заасфальтированными улицами. «У них в ДК висела огромная хрустальная люстра такого диаметра, какого я больше никогда и нигде не встречал!», - до сих пор удивлялся товарищ, который, вообще-то, в жизни видел достаточно много всякого.
Надо сказать, что, будучи сугубо советским человеком, Яков Геринг оставался немцем, советским, но немцем. И когда создаваемый в колхозе хор решил петь песни на русском языке, Геринг воспротивился и предложил основой репертуара сделать немецкие песни.
Правда, на мой взгляд, с размерами домов, немцы тогда уже переборщили, и я не уверен, что сам Геринг это понимал, хотя и видел. Вот он пишет: «Дора Самуиловна поведала мне о заботах, связанных с отделом детей. Когда ее младший сын Борис встретил свою Наталью и они, поженившись, вошли в пятикомнатный дом со всеми удобствами, молодая хозяйка дома, учительница Константиновской средней школы, пришла к свекрови и сокрушенно призналась:
— Мама, руки у меня опускаются: как я услежу за таким доминой? Ведь ничего я не успеваю делать! Подумать только — пять таких комнат, коридоры, кухня, ванная! Это же все надо держать в чистоте, мыть... Времени не хватает!
Вот в чем сегодняшние «трагедии» колхозных новоселов: велик, оказывается, дом!» - иронизирует Геринг. Но ирония иронией, а проблема-то осталась. А если добавить к содержанию огромного дома и содержание скота, то когда этой бедной учительнице хотя бы телевизор посмотреть?
Яков продолжает описание того, что имели колхозники руководимого им колхоза.
«Любовь к родному селу стараемся прививать с детства. Для наших маленьких жителей построили веселый городок по мотивам народных сказок. Дети чувствуют внимание к себе взрослых в своем детском садике, где всегда интересно. Здесь получают они первые представления о красивом — само здание, игровые площадки построены с учетом детской фантазии, детского восприятия».
Добавлю к его рассказам, что в колхозе имелась прекрасная больница с физиокабинетом, барокамерой для обследования, намечалось строительство грязелечебницы. На животноводческих комплексах были оборудованы душевые. Животноводы возвращались с работы в чистых платьях и костюмах. В селе был создан настоящий зоопарк, где были медведи, тигры, даже лев. Замечу, что во всей Павлодарской области это был единственный зоопарк.
Геринг был во всем Геринг, и на одном из озер он завел черных лебедей. Понимаете, не обычных белых, что уже было бы диковинкой, а черных! Можно сказать, что Яков Геринг удовлетворял свои вычурные фантазии, однако его фантазии были направлены не на него лично – он лебедей завел не на свое дворе, он их завел для всех. А вот теперь о моих сомнениях.
«В нашем колхозе много внимания уделяется развитию материального стимулирования. И в этом тоже стремление заинтересовать молодежь работой на селе. Уже давно правление колхоза решило, например, а общее собрание колхозников утвердило: уходит парень в армию, ему продолжаем начислять 25% среднего заработка в течение всех 24 месяцев службы. Вернувшись в колхоз, он получает около 2 тысяч рублей. И на такую меру у колхоза есть средства. А результат: все, кто уходит из колхоза на действительную службу в армию, после демобилизации непременно возвращаются и остаются работать здесь».
Вот это и вызывает у меня улыбку. При чтении воспоминаний Геринга, у меня все время оставалось чувство, что Геринг «прячет деньги» - не показывает истинные доходы колхозников, чтобы не вызвать реакцию тех, кто в СССР следил за тем, чтобы зарплаты не сильно отличались и не вызывали зависти и розни. Подсчитаем: если 2000 рублей составляет 25% среднего по колхозу заработка за 24 месяца, то 100% это 8000 рублей, или 333 рубля в месяц. А он нам рассказывал про 179 рублей в месяц. Ничего не скажешь – умел «вертеться»!
«Притягательно действует на молодых людей и такая экономическая мера, как направление на учебу в техникумы и институты с выплатой колхозной стипендии, - продолжает Геринг. - И даже наших парней и девчат на вечерних курсах при Константиновском филиале Успенского СПТУ мы поощряем материально, выплачивая стипендию по 120 рублей в месяц. Принимая это решение, колхозники говорили так:
— На наших глазах труд на колхозных полях и фермах становится инженерным. И чем дальше, тем больше нужны будут нам грамотные работники. Если мы сегодня не будем учиться, завтра станем отстающими.
… Думается, константиновская почва для этого благодатна, работа есть на выбор: хочется учиться — колхоз направит в институт и платит стипендию; отдыхать — выбирай, что тебе по душе: дом отдыха, курорт, путешествие. Словом, все человеческие запросы стараемся удовлетворить как можно полнее».
После смерти Якова Геринга колхоз продолжал развиваться. В это время и у меня (у нашего завода) был совместный проект – мы закупали за границей для колхоза, если мне память не изменяет, оборудование для ощипывания гусей.
Но потом власть в СССР взяли воры, гнусные, примитивные воры – позволю назвать вещи своими именами. Не имеющие ни знаний, ни способностей к творчеству, ни желаний что-либо сделать для людей. Существа, во имя тупой личной алчности готовые на все. Колхоз прекрасно существовал и развивался при Советской власти, но мог ли он устоять при власти воров?
И колхоз пал. Как сообщают, сегодня там то же самое, что и на всех просторах нашей Родины, разве что исключая Белоруссию, - мерзость запустения. В какой-то степени и хорошо, что Яков Геринг не дожил до этой мерзости.
Послесловие
В день, когда я писал этот текст (это была суббота), мне пришлось съездить на станцию метро «Фрунзенская» для встречи с товарищем. Я приехал раньше назначенного времени и прошелся по Комсомольскому проспекту. Вдоль него стояли прилавки накрытые матерчатыми палатками – «рынок выходного дня». Возвращаясь, я подсчитал – в ряду палаток с другими товарами стояло 28 палаток, торгующих одними и теми же овощами и фруктами импортного происхождения (был май), у большинства палаток было по два продавца, В 11-30 дня одиночные покупатели стояли едва ли у трети из этих палаток. То есть, с обслуживанием всех имевшихся на рынке покупателей овощей, без проблем справились бы 3-4 продавца. Но их сидело около 50 человек, мужчин и женщин.
И дело даже не в хозяйственной бессмысленности такой организации торговли, дело в бессмысленной трате собственной жизни этими продавцами. Ведь это же люди, неужели жизнь создала их не для творчества, а для того, чтобы тупо ожидать покупателя в этих миллионах палаток и будок? Или жизнь их создала для того, чтобы осесть офисным планктоном в бесчисленных офисах?
Убийственно то, что эти люди довольны – они уверены, что жить надо именно так, что в такой жизни есть удовольствие. Ведь отсидев рабочий день, можно купить пива и посмотреть по телевизору футбол. Это же какое счастье!
А если у тебя много денег, то можно получить еще большее счастье, к примеру, построить особняк, купить футбольную команду, в шикарном ресторане дать официантам на чай 15 тысяч долларов. Это же какое удовольствие! И что особенно страшно, так это то, что эти люди не только взяли государственную власть, они владеют и умами людей. Вот читаю сообщение о получении удовольствий главным редактором одной из самых массовых радиостанций России: «…напившись, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов упал на пол и просил дам устроить ему золотой дождь. Дамы смущались и безуспешно пытались привести журналиста в чувство», Раз Венедиктов хотел, чтобы женщины помочились ему в рот, то, наверное, для него в этом было нечто, что доставляло ему удовольствие, но что подобные существа могут знать об удовольствии, получаемом от творчества? Что об этом могут знать люди, общающиеся с подобными организмами СМИ? Жрать и ржать – вот предел их счастью.
И при такой «элите», при таких СМИ не удивляют сообщения, что при аресте не поделившегося взятками генерала МВД обыск провели в его пятиэтажном особняке, а в Интернете распространили фото поместья государственного чиновника Миллера и это поместье сравнимо с императорскими резиденциями. Ведь иметь такое поместье – это счастье! Не так ли? В понимании организмов это именно так.
Но как таким людям объяснить то счастье, что сумел получить в жизни Яков Геринг и его товарищи?
Еще отрывок из книги Геринга:
«...Миллер переехал из райцентра, где некоторое время работал в рейсельхозуправлении, в наш колхоз, чтобы возглавить отдел селекции и семеноводства. Правление выделило ему участок для строительства дома, материалы и строителей. Тут бы надо Ивану Филипповичу выбрать проект дома, распорядиться насчет планировки усадьбы... Строители в недоумении: хозяин никакого интереса и никакой инициативы не проявляет, словно ему дом не нужен Я пожурил Ивана Филипповича. Он только руками развел:
— Не до того, председатель. Не до того мне: все отнимает поле. А тут еще с лабораторией как бы совсем не запурхаться...
В то время шло строительство типовой селекционной лаборатории. По вечерам ежедневно видели его на стройплощадке: то с бригадиром строителей, то с прорабом разбирался. И к каждому претензии. Вплоть до того, что браковал лесоматериалы — невыдержанные, сыроватые: «Вы же не барак строите,— выговаривал строителям,— и не хату для кумы. Вы лабораторию строите. Ла-бо-ра-то-рию!»
В каждую букву, в каждый слог этого слова он вкладывал свой, особый смысл и искренне удивлялся, что его не понимают строители.
Я восхищен его целеустремленностью. И понятно мне было, что такому человеку не до создания своего собственного гнезда. Так и пришлось правлению переложить его заботы на заместителя председателя колхоза по строительству Якова Яковлевича Беккера, который отвечал за все строительство в колхозе.
Согласился Иван Филиппович. А я подумал: «Вот ведь как: строить собственный дом доверяет кому угодно, а вот лабораторию... полагается только на себя и ни на кого больше».
Но ведь все понятно: дом, это для отдыха, для проживания семьи – это настолько примитивно, что то, как дом должен быть устроен, всем понятно, тем более, профессиональным строителям. А лаборатория – это для творчества, это для счастья от творчества, это серьезно, это то, что без контроля оставлять нельзя.
Вот такая, примерно, разница между получением счастья организмами и людьми. Сам размер этого счастья не опишешь, это надо самому пробовать. Но, пожалуй, ни одна отрасль человеческой деятельности не предоставляет такой простор для творчества, как деятельность крестьян.
Ю.И. МУХИН
